Я нуждаюсь в единении с Ним,
Он же нуждается в отделённости;
И потому я оставляю то, в чём нуждаюсь,
чтобы Его желание могло осуществиться.
Аль-Газали
Духовный путь начинается, когда сердце пробуждается
к Его всевечному присутствию. Возлюбленный заглядывает в
сердце любящего, и в это мгновение любящий познаёт тайну
божественного союза - то, что любящий и любимый одно.
Взгляд Любимого привносит осознание Его
всевечного присутствия.
Суфии называют этот взгляд моментом тавба - поворачиванием
сердца.
Внутренняя осведомлённость о Его присутствии поворачивает
сердце прочь от мира, возвращая к Богу. Он призывает нас
вернуться к Нему мгновенной явленностью Своего лика. Этот
проблеск является сильнейшим ядом, под воздействием которого
начинается отмирание мира в нас и наше странствие обратно
к Богу, ибо "Как могу я видеть мир вокруг себя, как
могу я смотреть на него, если он закрывает лик Любимого?"
Осведомленность о единении пробуждает нас
к боли отделённости. Когда сердце узнаёт, что в своей сокровенной
сущности оно едино с Господом, мы оказываемся лицом к лицу
с нашей отъединённостью и осознаем то, что мы отделены от
Бога - только потому, что нам было дано краткое мгновение
единения, глоток этого божественного вина. Без знания единения
как могли бы мы знать нашу отделённость?
Без переживания блаженства Его присутствия
как могли мы познать агонию нашей отъединённости? Боль жаждания
рождается из краткой явленности Бога.
С самого начала пути противостоящие состояния
отделённости и единения впечатываются в сердце и психику
духовного странника. Сознание единения обращается в боль
отделённости, которая напоминает нам о нашем истинном Доме.
Поминание Возлюбленного сердцем сохраняет
в пробуждённости огонь жаждания.
Мы томимся по Нему, Которого любим, и чем
сильнее любовь, тем сильнее боль жаждания. Любовь и печаль
становятся материей нашего внутреннего существования.
По словам Аттара:
Боль любви становится
врачевателем для каждого сердца,
Без любви
невозможно одолевать трудности.
Противоположности в любви
Единство и отделённость, любовь и томление,
сладостность и отчаяние - противоречивость мистического
пути озадачивает нас и заставляет недоумевать. Ну почему
мы оставлены здесь, перед завесами отделённости, в то время
как мы знаем, что эта отделённость - иллюзорна? Почему же
нас заключили в тюрьму двойственности, в то время как нашему
сердцу ведома сокровенная истина "всё есть одно"?
Чем больше мы медитируем и молимся, чем более мы вспоминаем
Того, Которого возлюбили сердцем, тем более чуждыми мы ощущаем
себя в мире, который, кажется, забыл Его.
Где-то в нас таится знание того, что это
такое - быть любимым без меры, но мы заброшены в мире, где
любовь слишком часто приравнивается к требовательности и
взаимной зависимости. Извечный вопрос "Почему мы здесь?"
обретает особую остроту после того, как мы ощутили непреходящую
близость нашего истинного Дома.
Он, Которого мы возлюбили, покинул нас,
и лишь боль отделённости напоминает нам, что когда-то Он
был "ближе к нам, чем наша шейная артерия". Мы
несем в себе боль вспоминания во имя нашей любви - и тем
не менее слишком часто ощущаем себя обманутыми.
Как может такой Возлюбленный оставлять
нас?
Как может такая Красавица прятать за вуалью
Своё лицо? Противоречия атакуют нас, в то время как разум
пытается уверить нас в безрассудстве нашего поиска - искать
то, что ты не в состоянии отыскать, принадлежать невидимому
Возлюбленному, который причиняет тебе только боль...
В нашем поиске сознание распинает нас сразу по многим направлениям.
Утонченные муки, которыми может изводить нас рассудок, известны
большинству путников на пути любви.
В основе этих трудностей лежит тот факт,
что хотя природа любви влечет нас к единению, природа эго
представляет собою отделённость. Любовь исходит из сердца
- глубочайшего стержня нашего бытия, который есть наша присоединённость
к Абсолюту. Любовь является "сущностью божественной
сущности", и потому активно подтягивает нас к единству.
Однако эго рождается из отделённости. Существование эго
определяется наличием различий: "Я отличен от тебя".
Путь к единению с Богом уводит нас прочь от эго с его чувством
отдельного существования и личностной определенности. Вот
почему суфий говорит, что первый шаг к Богу это шаг прочь
от себя. Любовь призывает нас отойти от самих себя и войти
в состояние единства, где существует только Возлюбленный.
Эго и разум принадлежат к измерению отделённости
и двойственности. Эго существует посредством чувства индивидуальности
и отделённости; и только двойственностью оперирует ум -
через сравнение и различение. Сила любви приподнимает завесу
двойственности, угрожая нашему эго и смущая ум. Древний
путь мистиков ведет нас обратно к источнику, в котором определения
и различия растворяются подобно сахару в воде. В этом путешествии
эго и ум поднимают бунт, так так подвергаются нападению
их неприкосновенность и жизнедеятельность. Любовь выводит
нас на гладиаторскую арену, где мы сражаемся против своего
освобождения и противодействуем тяге к единству. Но те,
чьи сердца хранят преданность, подобны опытным гладиаторам,
которые знают, что их ожидает смерть. Они знают, что "когда
истина входит в сердце, она опустошает его от всего, кроме
себя самой".
Мы скрываемся от любви, которая одна может
нас исцелить. Мы бежим от истины, которая нас изводит. Но
подобно поднимающемуся приливу, колоссальная энергия любви
постепенно заглаживает мелкие отметины эго на песке. Мы
медленно приходим к узнаванию бесконечного океана как нашего
истинного дома, океана, где, по словам Руми, "плавание
всегда завершается утопанием".
Ось любви
Парадоксально, что нам необходим опыт отделённости
для того, чтобы стремиться к единению. Состояние единения
является естественным состоянием души. Опыт единения является
"вином, которое пьянит нас еще до изготовления вина".
Но эта тайна, сокрытая в сердце, требует боли отделённости,
чтобы достигнуть осознания.
Боль любви есть эффект магнетического притяжения
между душой и ее истоком.
Когда мы чувствуем сердечное тяготение,
мы ощущаем желание Любимого обрести сознание внутри сердца
любящего:
Не только жаждущий ищет воду,
Вода также ищет жаждущего.
Руми
Отделённость и единение сплетаются вместе, формируя саму
материю нашего странствия. Хотя сердце знает тайну единения,
эго выброшено на берег отделённости.
Внутренний мир преследует нас этим обещанием
единства, а внешний мир прельщает множественностью отражений.
Таковы два полюса нашего существования - то, что скрыто,
и то, что проявлено, Творец и Его творение. Мистическое
странствие ведет нас по этой оси любви обратно от творения
к Творцу. В этом путешествии мы несем семя нашего сознания
и возлагаем его к стопам Возлюбленного. Мы привносим осознание
отделённости на арену единения.
"Я был сокрытым сокровищем и восхотел
быть узнанным, и потому я сотворил сотворённое" (Речение
Пророка). Из своей изначальной единственности Он сотворил
мир и ввел в игру противоположности дня и ночи, позитивного
и негативного, мужского и женского. В этом мире Он проявляется
посредством Своих атрибутов, Своими Божественными именами,
- именами величия (джалал) и именами красоты (джамал), или
именами строгости (гахр) и именами мягкости (лутф). Эти
пары противоположностей созидают танец жизни, нескончаемый
танец, который приходит из непроявленного, внутреннего мира
в стадию проявленности. Человеческое существо, порождаемое
на этой стадии, является частью динамичной взаимной игры
противоположностей, но в то же самое время мы несём непроявленное
единство - в виде памяти, запечатленной в сокровенном уголке
сердца - в "сердце сердец".
"Человек есть Моя тайна, а Я есть его тайна. Внутреннее
знание духовной сущности есть тайна Моих тайн. Лишь Я кладу
это в сердце Моего верного слуги, и никто не может знать
его состояние лучше Меня" (речение Пророка).
В Его мир двойственности мы вносим существо
Его единственности. Труд мистика заключается в осознавании
Его единственности и в ревностных попытках возвращения к
Нему. Так мы даем Ему возможность узнать Себя Самого. Без
стадии отделённости это путешествие не было бы возможным.
Именно взаимная игра противоположностей отражает Его божественную
Единственность, возвращая к Нему. Без зеркала творения Он
не мог бы видеть Своё лицо.
Круг любви
Путник нуждается в сдерживании изначального
противостояния отделенности и единения. Родившись в разлучении,
мы все несем в себе зерно Единения. Но в забытьи мы оставляем
себя в отделённости, в мире эго. Мы так легко теряемся в
лабиринте зеркал, из которых составлен Его мир. Иногда,
как бы случайно, мы замечаем мимолетный отблеск чего-то
иного, отличного от эго с его желаниями - намёк на реальность
за завесой проявленности. Иногда во сне мы видим места,
где никогда не заходит солнце. Иное, столь близкое и столь
сокрытое, преследует нас воспоминанием о единстве, которое
некоторые называют раем.
Умом мы отвергаем эти знамения, поскольку они ориентируют
в ином направлении, чем устремления нашей здравомысленной
жизни. Но тем, чье предназначение - совершить путешествие
Домой, не позволено забывать. Вечное памятование выжжено
в душе слишком глубоко, чтобы его можно было отвергнуть
как детские фантазии. Жажда Истины в конце концов проявляется
и стучится в дверь сердца, притягивая и ум. Наш мир двойственности
начинает напитываться желанием единства, отделённость -
стремится к единению.
Отворачиваясь от мира, мы идем навстречу
мистическому поиску. Мы отвечаем зову Симурга, мистической
птицы, которая живёт на горе Каф, в космическом измерении
человеческого существа. Дорога туда недоступна, и только
безумцы и влюблённые способны совершить это путешествие.
Симург так близок нам, но мы далеки от него. "Многие
земли и моря пролегают на пути... Человек движется туда
в состоянии изумления, иногда смеется, иногда плачет"
(Аттар).
Следуя нити нашей духовной судьбы, мы движемся
по направлению к единению.
Мы ищем то, что не может быть отыскано,
ибо как может двойственность обнаружить единство? В опыте
единения всякая двойственность исчезает. Нет ни путника,
ни цели пути. Это и есть состояние фана, исчезновение. Влюблённый
потерян в Возлюбленной. Лишь мотыльку, поглощённому пламенем
любви, ведома истинная природа огня, но кто уцелеет в этом
ведании? В самой сердцевине своего существования влюбленный
открывает тайну несуществования. Проявленное возвращается
к непроявленному, и круг замыкается.
В путешествии обратно к несуществованию раскрывается то,
что было сокрытым.
Тайна самой сердцевины сотворённого становится
осознаваемой. Но кто или что несёт это осознавание? Если
уже нет любящего, то кто познаёт природу любви? И если нет
больше и отделённости, то как может существовать осознание
единства? Он, Один и Единственный, нуждался в творении,
чтобы стать знаемым. Ему пришлось сотворить двойственность,
которая бы отразила Его собственную единственность.
Любящему приходится оставаться в состоянии двойственности,
чтобы служить зеркалом для Любимого. Это зеркало отражает
Его единство и для Него, и для мира.
Чтобы осознавать Его единственность, любящему
приходится частично оставаться в разделённости. Это - один
из наиболее болезненных парадоксов путешествия.
Мы желаем единения, но Он нуждается в нашей
отделённости. Сдаться духовному пути значит выдерживать
распятость на крестовине двух миров, на крестовине единства
и двойственности. Даже когда мы пробуем плод единения, нам
приходится отклонять его и принимать опыт отделённости.
Нам приходится нести тайну любви - знание единства, находясь
на базаре двойственности. Наше желание единения смиряется
перед Его потребностью в отделённости:
В тысячу раз слаще, чем
Единение,
Я нахожу эту отделённость,
Которой Ты возжелал.
В Единении я - слуга самого себя,
В отделённости - раб своего мастера;
При любых обстоятельствах я предпочту заниматься
Другом, а не собой.
Ираки
Любящий жаждет соединиться с Возлюбленным.
Но еще более глубоким, чем это жаждание, является смирение
души любящего, посредством чего Возлюбленный может сделать
Себя знаемым и для Себя Самого, и для Своего мира. Возлюбленный
нуждается в любящем как в носителе тайны Его единственности,
как во вместилище тайн любви, дающем возможность творению
отражать Его скрытый лик. Любящий всегда является слугой
Возлюбленного. В состояниях единения любящий потерян в Возлюбленном,
а в состояниях отделённости любящий несёт Его сокрытое сокровище
в мир.
Путник движется по узкому пути, проходящему
между двумя мирами. Из любви и преданности мы отклоняем
единение и приемлем отделённость. Но поскольку единение
является предвечным состоянием души и сущностью любви, единение
никогда не может быть утеряно. В любви единение всегда присутствует.
В глубине сердца любящий и Возлюбленный одно, как возглашает
Халладж:
Я смотрел на моего Повелителя
глазами сердца
И вопрошал: "Кто же ты?"
Он ответил: "Ты".
Его слуга является рабом любви, несущим
и своё отдельное существование в качестве любящего, и знание
того, что существует только лишь Возлюбленный.
Существование и несуществование в служении
связаны воедино.
Некоторые любящие, затерявшись в экстазе, стенали подобно
Байазиду: "Под моим рубищем нет ничего, кроме Бога".
Они вкусили ту истину, что внешний мир является скорлупой.
Но когда они возвращаются из состояния поглощённости, они
сталкиваются и со своим индивидуальным существованием, и
с ограничениями этого мира форм. Окончательное единение
приходит лишь с физической смертью, лишь тогда Маджнун полностью
соединился с Лейли, лишь на плахе Халладж смог полностью
обрести то единство, которого жаждало его сердце: "И
вот я теперь в обители своих желаний".
Пока мы живём в физическом мире, нам следует
смиряться перед отделённостью.
Если бы была Его воля на то, чтобы мы всегда
оставались в состоянии единения, мы бы не носили одежды
тварности. Путь мистика - принять оба мира так, как описывает
это христианский мистик Джон Райзброк: "Он обитает
в Боге, и всё же он нисходит ко всем тварям в духе любви,
ко всем вещам... Это и есть высочайшая вершина внутренней
жизни". Внутренне мы - рабы нашего Возлюбленного, внешне
мы - слуги Его творения.
Вместилище Божественной Тайны
Странствие Домой начинается, когда душа
покидает состояние единства с Богом.
Рождённые в этом мире, мы учимся искать
наше истинное бытие и находим путь возвращения к нашему
Возлюбленному. Он, Которого мы любим, скрыт завесой Своего
творения, которое и прикрывает, и открывает Его лицо. То,
что мы обычно ищем во внешнем мире, есть скрытый аспект
нашего собственного Я, привнесённый в жизнь посредством
драмы проецирования. Суфий учится использовать Его творение
как зеркало, отражающее оба аспекта нашей психики, а также
красоту и величие нашего Возлюбленного. Вместо того, чтобы
отрицать сотворенное, мы используем его как средство возвращения
Домой, ибо Он сказал: "Мы покажем им наши знамения
в разных краях и в них самих" (Коран 41:53).
Коранический стих "Он научил Адама
именам" означает, что Бог дал Адаму знание божественных
имён, отражённых в творении. Эти божественные имена дают
человеку способность распознавать сущность творения, божественные
аспекты самого себя и мироздания. Вглядываясь в мир глазами
преданности и зная, что лишь Он может удовлетворить нас,
мы обретаем способность воспринимать Его знамения. Когда
сердце пробуждено, оно ищет истинного Возлюбленного, то
скрытого, то приоткрываемого игрой форм.
Процитируем Худжвири:
"Знай, что вселенная открылась мне как вместилище божественных
тайн, ибо сотворённым вещам Бог вверил Себя, и во всём,
что существует, он сокрыл Себя.
Субстанции и акциденции, элементы, тела, формы и их порядок
- всё это завесы тех тайн".
Мы приемлем творение как отражение Создателя
и как среду, в которой мы можем приблизиться к Нему, Которого
любим. Для суфия самое жизнь всегда является величайшим
учителем.
Творение есть зеркало Творца. Когда сердце
пробуждается, открывается глаз сердца, и его зрачком влюблённый
может прочитать знамения Возлюбленного и узрить Его лицо,
отражаемое окружающим миром. Зрачок сердца - это орган непосредственного
восприятия, которым мы можем видеть вещи такими, каковы
они в действительности, а не такими, какими они кажутся.
Когда глаз сердца закрыт, мир проявляется как имеющий отдельное
существование, и мы оказываемся уловленными круговращением
жизни, от рождения к смерти. Когда внутренний глаз открывается,
мираж внешнего мира изменяется, и мы начинаем видеть руку
Создателя за работой.
Ощущение Его присутствия во внешнем мире
высвобождает нас из тисков мира, когда мы внутренне соотносим
себя с Творцом, а не с творением.
Внутренне сердце обращается к Богу, внешне же мы ощущаем
то, что находится за танцем форм. Иногда нам виден Его свет
в глазах друга, любимой или незнакомца.
В великолепии солнечного заката мы усматриваем
не только красоту, но и руку Живописца. Мы ловим дуновение
Его аромата и узнаём Его как присущее Ему.
Постепенно Его знаки становятся видимыми,
и мы в состоянии увидеть проблески нити нашей сокровенной
судьбы, вплетенной во внешние события нашей жизни.
Судьба души есть путь, который выводит
нас к свободе по мере того как мы выучиваем уроки нашего
воплощения. У одного близкого мне человека было сновидение,
в котором она была вознесена ввысь, за пределы мира, откуда
стало видно, что мир это только игра, сцена, в которой все
мы исполняем определённые роли.
Ей также было показано, что еще до того,
как мы рождаемся, каждому сдаётся карта судьбы для игры,
что также является проблемой, которую нам приходится решать.
После разрешения этой проблемы мы свободны уйти или оставаться,
чтобы помогать другим.
Многие намеки и знаки помогают нам решать
нашу задачу, но мы способны увидеть их, лишь когда живём
в данном мгновении. Если мы живём прошлым или будущим, эти
намеки оказываются бесполезными. Она пробудилась ото сна
с чувством глубокого благоговения.
Если мы живём прошлым либо будущим, нашими воспоминаниями
или ожиданиями, мы надёжно уловлены иллюзией времени и танцем
теней. Только в данное мгновение мы имеем доступ к нашему
вечному "Я", которое вне времени. В напряженности
каждого мгновения нет времени, о чём прекрасно знают влюблённые.
Любовь принадлежит не миру времени, а измерению
"Я". Для "Я", - предвечного состояния
соединённости, - связка любви между любящим и Возлюбленным
существует извечно. Это и есть ось любви, которая является
в сердцевине творения, в ядре каждого мгновения. Когда мы
испытываем любовь, мы в своей отдельности подстраиваемся
к этой сердцевине. То, что мы чувствуем в сердце, есть отражение
Его любви к Его "Я".
Путь любви высвобождает нас из паутины
времени. Как говорит Руми: "Выйди из круга времени
в круг любви".
В любви есть лишь мгновение вечности. Когда
мы говорим "да" желанию сердца, мы входим в "круг
любви". Затем, посредством нашей истовости и духовной
практики энергия любви активизируется, и мы выходим за ограничения
разума и иллюзии времени. В медитации мы способны ощущать
бесконечное пространство вечности сердца. Возвращаясь из
запредельного к разуму, мы можем обнаружить, что находились
в медитации несколько минут или же несколько часов.
Останавливая ум в медитации, мы учимся
уходить за пределы круга времени. Мы учимся быть осознающими
в пространстве, где нет времени. Но когда мы возвращаемся
к нашей повседневной жизни, нас обступают насущные запросы
времени, которые невозможно игнорировать. Нам необходимо
вовремя приходить на встречи и следовать расписаниям. Теперь
мы сохраняем нашу связь с мгновением вечности посредством
практики зикра (вспоминание Бога). Повторяя Его имя, мы
сохраняем пробуждённой память о пребывании с Ним, память
о том, что вечно присутствует в сердце. Первый зикр возникает
в момент изначального обета, когда в ответ на вопрошание
Господа "Не Я ли ваш Повелитель?" еще не сотворённое
человечество отвечало: "Да, мы свидетельствуем"
(Коран 7:171). Зикр есть подтверждение Его присутствия в
Его творении.
Его присутствие освобождает нас от пут, стягивающих нас
здесь. Когда сердце подтверждает, что Он есть Единственный,
цепи двойственности распадаются. Узнавая его как Повелителя,
мы становимся сопричастными Творцу, а не творению. Мы становимся
его рабами, и как провозглашает Хафиз: "Лишь рабы свободны".
Когда в нашей повседневной жизни мы видим Его лицо, отражающееся
в Его творении, мы непроизвольно обращаемся к Нему, а не
к миру. Он притягивает наше внимание обратно к Себе.
Cлужение
В безмолвии медитации мы отходим от противоположностей
ума в несотворенную пустоту, в которой растворяется эго,
и влюбленный перестает существовать. Выходя из медитации,
мы возвращаемся к миру отделённости, в котором, повторяя
Его имя, мы проявляем Его присутствие в соответствии с Его
словами: "Я спутник тому, кто поминает Меня".
Влюбленный несет в себе двойственное сознание единения и
отделённости. Познавая наше сущностное несуществование,
мы также приветствуем и наше существование, и именно так
способны утвердить Его присутствие.
Труд влюбленного, того, кто подвигается
к Повелителю, - в том, чтобы быть Его представителем здесь.
Отражая Его своим сердцем, влюбленный привносит Его свет
и любовь в мир. Этот свет есть вдохновение и руководство
тем, кто хочет отыскать путь Домой, кто нуждается в знании
того, к чему он принадлежит. Тайна божественной любви безмолвно
передается от сердца к сердцу. Слова, столь легко вносящие
смятение и непонимание, принадлежат двойственности и легко
улавливаются сетями разума. Свет сердца непосредственно
проникает из сущности в сущность. Безмолвно, сокрыто Его
влюбленные трудятся в миру, выметая пыль забвения и тьму
неверия.
Суфии традиционно известны как "подметальщики",
поскольку они очищают сердца людей. По словам Шабистари:
"Если б не подметальщики, мир был бы погребен в пыли".
Живя повседневной жизнью базара, Его влюбленные
неразличимы в толпе. Но жаждание и вспоминание создают в
сердце пространство для развертывания Его работы. Он нужен
нам здесь, чтобы сохранять нашу настроенность на любовь,
сохранять живым осознание Его присутствия. Влюблённый отказывается
даже от стремления к единству, поскольку Возлюбленный нуждается
в том, чтобы мы приняли отделенность. В глубинах сердца
мы узнали истину единения, но для соответствия жизни и деятельности
в миру мы нуждаемся в возврате к сознанию отделённости.
Шейх Ахмад Сирхинди (17 век) говорит, что
состояние служения выше, чем состояние единства, и что суфий
"избирает разделённость, а не единение, по повелению
Господа".
Зеркало отделённости
Его влюбленными являются те, кто испил
вина единения до того, как был рождён.
Однако в то предвечное мгновение изначального
обетования мы сдались отделенности, свидетельствуя Его как
Повелителя. Воплотившись, мы совершаем путешествие забывания,
странствие от Господа. Затем в осваивании тавба сердце пробуждается
для сокровеннейшего состояния единения, и влюбленный осознает
боль разделенности. Без знания единения не было бы осознания
отделённости. Эти противоположности являются сердцевиной
мистического пути. Жаждание единения влечет нас от мира
двойственности обратно, к нашему Возлюбленному. В то же
самое время мы ощущаем, что душой предаём себя служению.
Мы знаем, что принадлежим Иному, и молим: "Да будет
воля Твоя на земле как на небесах".
Желание единения и необходимость отделённости
сосуществуют в сердце путника. Мистический путь не является
последовательным продвижением от отделенности к единению.
Это спираль, в которой противоположности переходят одна
в другую. От двойственности мы движемся к единственности,
и в единственности мы приемлем двойственность. Заброшенные
между этими противоположностями, мы переживаем "синдром
маятника" - качание от близости к отделенности, которое
очищает сердце влюбленного. Он держит наше сердце между
пальцами, и иногда Он подносит его к Своему Лицу. Тогда
мы чувствуем близость и трепещем. Затем сердце опускается,
и мы чувствуем боль отсутствия, или нас преследуют воспоминания
о Его красоте. Постепенно противоположности сливаются в
центре сердца, которое оказывается также и центром устойчивости
в изменчивом мире.
Посредством медитации мы врастаем в знание
того, что наше индивидуальное существование это иллюзия.
В пустоте, располагающейся превыше ума, мы ощущаем вкус
нашего несуществования. Возвращаясь к двойственности и эго,
мы ощущаем усилие вспоминания и приходим к осознанию того,
что наша нужда во вспоминании Его - отражение Его нужды,
наша молитва это Его молитва. Цитируя Халладжа:
Я призываю Тебя... Нет, это Ты тот,
кто призывает меня к Себе.
Как могу я сказать "Это Ты",
если Ты не сказал мне "Это Я".
Наше индивидуальное существование есть
лишь проявление Его единственности.
Ощущение личностной определенности, характерной
для эго, является отражением того факта, что Он - один и
единственный. Посредством нашего Я мы служим Ему как единственному.
Те влюбленные, которые потеряли себя в
единении, познали, что даже когда они возвращаются к отделённости,
эта отделённость является иллюзией, поскольку, как им известно,
их собственное эго иллюзорно. Отделённость - это игра света
на воде единственности. Когда влюблённый знает, что нет
ничего иного, кроме Него, отделённость является слугой единения.
Отделённость, рождающаяся вне единения, делает Его единство
познаваемым. Когда эго сдается, оно становится чистым зеркалом
света Его единственности. Смиряясь перед отделённостью во
имя Его милости, мы несем этот свет базару мира. В мире
двойственности влюбленный отражает скрытый лик единства,
и Возлюбленный приходит, чтобы познать Свою собственную
красоту.
"Я и ты" - означает двойственность,
а двойственность является иллюзией,
ибо только Единство есть Истина.
Когда эго cдается,
тогда Бог -
Своё собственное зеркало во мне".
